Битва титановЕсенинЛитература

ЗА ЧТО СЕРГЕЙ ЕСЕНИН НЕНАВИДЕЛ ДЕМЬЯНА БЕДНОГО

13 апреля отмечал день рождения Демьян Бедный (1883-1945), поэт, выпавший из читательской обоймы, даже не скажу когда. Во всяком случае, уже в 1980-ые Бедный воспринимался анахронизмом. В истории поэзии ему удалось уцепиться всего одним стихотворением «Проводы»: «Как родная мать меня провожала, как тут вся моя родня набежала…»

Между тем, общественная судьба Бедного, человека прошедшего славу и познавшего опалу, безумно интересна. Но об этом как-нибудь в другой раз.

Сегодня поговорим о взаимоотношениях Демьяна Бедного и моего любимки Есенина Сергея (смотри записи по тегу Есенин), сразу разграничив, что речь пойдет о людях, а не о том, кто в поэзии круче. 

Нормальные литературные отношения это точно не про Есенина. В нем было развито чувство лидерства по самое не могу, и с соперников он не спускал глаз и не давал им спуску. Симптоматично кого Есенин считал соперником. Это не крестьянские поэты Клюев, Орешин, Клычков — средь них Сергей Александрович лидерствовал безоговорочно. Это не поэты, заставшие Серебряный век — Ахматова, Мандельштам, Пастернак — их локальная слава претендующего на мировой замах Есенина не интересовала. Они были для него вчерашним днем, с убеждением, что дня завтрашнего для этих штукарей история не предусмотрела. 

Собственно, литературными врагами он числил только двоих: Маяковского и Бедного. И речь в данном случае шла не о масштабах дарования, а о масштабах славы. 

С читательской славой у всех троих дела обстояли примерно одинаково. Имена на слуху, поклонники, пресса, распроданные сборники. Но вот в фавор у властей Есенин не входил. 

Понятно почему. Маяковский вступил в РСДРП еще в 1908, успел посидеть за дело революции в тюрьме. Бедный состоял записным автором большевистской «Правды» аж с 1912 года. А Есенину приходилось скрывать чтение стихов перед императрицей, дружбу с убийцей Урицкого Леонидом Каннегисером, религиозные мечты о новой Руси, много чего еще.

Вернувшись из-за границы, Есенин обнаружил, что без покровительства в высших эшелонах никуда. Государственный фавор означал плюшечную оплату по высшим ставкам, а деньги постоянно нуждающемуся поэту не помешали бы. Поскольку хитрый Есенин был в политике недальновиден, льнуть он начал к будущим аутсайдерам Бухарину и Троцкому. Бедный же щеголял в друзьях Ленина и Сталина. 

БЕДНЫЙ И ЛЕНИН
БЕДНЫЙ И ЛЕНИН

Бедный жил в квартире Большого Кремлевского дворца, Есенин ютился, где придется. Бедный раскатывал по стране в личном вагоне, Есенин ругался из-за оплаты с извозчиками. Бедный первый в СССР был награжден за литературную деятельность боевым орденом, Есенина чехвостили «упадочным поэтом». 

После смерти Есенина Галина Бениславская поведала:

«Ну а как С. А. трудно было с деньгами — этого словами не описать. Скажут — Е. получал больше других поэтов, у него были слишком большие потребности. Но он ведь и давал неизмеримо больше других поэтов, всех вместе взятых, и ему без этих потребностей нельзя было жить. Неужели ж Демьян Бедный стоит, а Е. не стоил того, чтобы эти потребности удовлетворить? Неужели ж можно было посадить Е. на построчную плату, и больше никаких? Так он долго выдержать не мог. Не раз приходилось спорить с С. А., когда он вопил, что его у себя дома (в России) обижают, что Демьян Бедный получил в Госиздате 35 000 рублей, а он, Есенин, сидит без денег. Когда после этого он буквально благим матом орал: «Отдай, отдай мои деньги!» — всегда приходилось его успокаивать и убеждать, что гонорары Демьяна Бедного его не касаются, что, вероятно, это враки и т.п. Но честно, без всякой педагогики, оценивая это соотношение гонораров Есенина и Бедного, трудно не возмутиться. Демьяна, как в хозяйстве дойную корову, держат в тепле и холе, а Е. — хоть под забором живи. И конечно, был прав С. А., когда вопил: «Отдай, отдай мои деньги».

БЕДНЫЙ НА ФОНЕ ЛИЧНОЙ БИБЛИОТЕКИ
БЕДНЫЙ НА ФОНЕ ЛИЧНОЙ БИБЛИОТЕКИ

Существовал, однако, пунктик. Если с Маяковским Есенин враждовал с первых дней знакомства, то злость, иначе не скажешь, на Демьяна проявилась только в последние годы. Складывается ощущение, что до 1923 Сергей Александрович коллегу вообще не замечал, хотя они, безусловно, были знакомы. 

В 1923 разразилось «Дело четырех поэтов», в котором Бедный повел себя как есенинский враг. И если рамс с Маяковским протекал под лозунгом «Ничего личного», то в случае  Бедного как раз личная обида Есениным рулила. 

Четыре поэта — это сам Есенин и его крестьянствующие друзья Клычков, Орешин и Ганин. 20 ноября 1923 года они после празднования пятилетия Всероссийского союза поэтов решили добавить еще.

Через два дня в газете «Рабочая Москва» появилась статья «Что у трезвого «попутчика» на уме…». Позволю цитату:

«Около 10 часов вечера Демьяну Бедному на квартиру позвонил по телефону Есенин и стал просить заступничества. Дело оказалось в том, что четыре вышеназванных поэта находились в 47-м отделении милиции.

На вопрос Демьяна Бедного, почему же они не на своем юбилее, Есенин стал объяснять:

– Понимаете, дорогие товарищи, по случаю праздника своего мы тут зашли в пивнушку. Ну, конечно, выпили. Стали говорить о жидах. Вы же понимаете, дорогой товарищ, куда ни кинь – везде жиды. И в литературе все жиды. А тут подошел какой-то тип и привязался. Вызвали милиционеров, и вот мы попали в милицию.

Демьян Бедный сказал:

– Да, дело нехорошее!

На что Есенин ответил:

– Какое уж тут хорошее, когда один жид четырех русских ведет.

Прервав на этом разговор с Есениным, тов. Демьян Бедный дежурному комиссару по милиции и лицу, записавшему вышеназванных «русских людей», заявил:

– Я таким прохвостам не заступник».

Не лучше вел себя Демьян и 10 декабря на товарищеском суде. Он расписался в презрении к Есенину и компании, требуя осуждения по положениям декрета 1918 года «О борьбе с антисемитизмом», предусматривающим тюремные срока. Напоследок Бедный сказал: «Если вы антисемиты, имейте мужество заявить об этом открыто».

Суд, слава Богу, ограничился порицанием, а Бедного Есенин записал в личные враги.

Напал он на него в стихотворении «Стансы» (1924).

Я вам не кенар!
   Я поэт!
   И не чета каким-то там Демьянам.
   Пускай бываю иногда я пьяным,
   Зато в глазах моих
   Прозрений дивных свет.

«Прозрений дивных свет» это лихо, конечно. Особенно если учесть безнадежные попытки Есенина работать на тематической площадке Демьяна и Маяка. Все эти «Песни о Великом походе», сборники «Русь Советская», «Страна Советская», «О России и революции»… Поэт буквально ломал себя, становясь на горло собственной песне. Лучшее его произведение о революции, драматическая поэма «Страна негодяев», осталась лежать в столе.

Стихи Есенина последних лет четко делятся на два вида: вирши правоверные и «упаднические». Принято говорить, мол, поэта сгубил алкоголь. Конечно, с тем условием, что в бутылку поэт прятался, сохраняя в себе поэта. Так получилось, — алкогольный распад стал единственным лирическим самоподзаводом, жизнь других поводов для стихов больше не давала.

На «Стансы» откликнулась газета «Труд», Демьяна защитив:

«Напоминаем, что Демьянов этих читает весь стомиллионный Союз. Есенина же знают только те, которые не купались в родниках Маркса и Ленина, и те, которые так ещё безумно, как и сам Есенин, тоскуют о «тех берегах».

ДЕМЬЯН И ГОРЬКИЙ
ДЕМЬЯН И ГОРЬКИЙ

Есенин и сам признавал славу Демьяна.

Иван Грузинов вспоминал:

«Бывает так: привяжется какой-нибудь мотив песни или стихотворный отрывок, повторяешь его целый день. К Есенину на этот раз привязался Демьян Бедный: «Как родная меня мать провожала. Тут и вся моя родня набежала». Он пел песню Демьяна Бедного, кое-кто из присутствующих подтягивал. — Вот видите! Как-никак, а Демьяна Бедного поют. И в деревне поют. Сам слышал! — заметил Есенин». 

Последний сюжет противостояния Бедного и Есенина разыгрался незадолго до смерти последнего. Весной 1925 была опубликована поэма «Новый Завет без изъяна от евангелиста Демьяна», где новоявленный апостол ниспровергал Христа. Тут же по рукам пошло гулять хлесткое «Послание евангелисту Демьяну», которое молва приписала Есенину. Там попадались дельные строки, но общий пафос был таков:

Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Своим пером ты не задел Его нимало —
Разбойник был, Иуда был —
Тебя лишь только не хватало!

Ты сгусток крови у креста
Копнул ноздрёй, как толстый боров,
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов!

Уже после смерти поэта было опубликовано письмо сестры Екатерины, которая доказывала, что брат ничего подобного не писал.

Что ж, время все расставило по местам. Бедный попал в читательскую опалу, а Есенин по прежнему читаем.

Похожие статьи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


Срок проверки reCAPTCHA истек. Перезагрузите страницу.

Кнопка «Наверх»