Литература

Кто сумасшедший: поэт Батюшков, или мы?

Наследственность у Константина Батюшкова (178701855) была тяжелой. Мать его лечили от безумия долго и безуспешно. Сошла с ума и старшая сестра.

Сам поэт никогда не отличался отменным здоровьем. Складывается впечатление, что он постоянно чем-то болел. То воспаление легких, то ревматизм, то полученная на войне рана. По нескольку месяцев в году бедняга проводил в постели.
Ну и наследственность… То и дело Батюшков испытывает приступы депрессии, совершает алогичные поступки, но до поры-до времени это все не выходит за общепринятые рамки. Нормальное поведение. Особенно если учитывать поэтически возвышенную душу, которой априори позволяется несколько больше, нежели филистерам.

В 1822 году когда Батюшкову исполнилось 35 лет, душевная болезнь встала во весь рост. Она, наконец, потребовала поэта себе.
В Крыму, где Батюшков думал подлечиться, стало только хуже.
Вот что рассказывал о тех днях старый знакомый поэта:

«Константин Николаевич несколько месяцев гостил в Крыму. Вначале не видно было в нем большой перемены. Только пуще, нежели прежде, он дичился незнакомых людей и убегал всякого общества.

…Несколько дней позже стал он жаловаться на хозяина единственной тогда в городе гостиницы, что будто бы тот наполняет горницу и постель его тарантулами, сороконожками и сколопандрами. Недели через полторы вздумалось ему сжечь дорожную библиотеку — полный, колясочный, сундук прекраснейших изданий на французском и итальянском языках. …Вскоре после этого болезнь его развилась, и в припадках уныния он три раза посягал на свою жизнь. В первый пытался перерезать себе горло бритвою, но рана была не глубока и ее скоро заживили. Во второй пробовал застрелиться, зарядил ружье, взвел курок, подвязал к замку платок и, стоя, потянул петлю коленкой — заряд ударился в стену. Наконец, он отказался от пищи и недели две, если не больше, оставался тверд в своей печальной решимости. Природа однако же взяла свое: голод победил упорство».

С великим трудом Батюшкова удалось увезти из Крыма домой. Ехать он никуда не хотел, знакомых не узнавал.


В 1824 была предпринята попытка вылечить поэта в клинике для душевнобольных в Зонненштейне. Четыре сезона Батюшков провел там бестолку.
Двадцать два года за Батюшковым ходил опекун, племянник Григорий Гревенц. Он перевез поэта в Вологду.
Если в начале болезни Батюшков был буйным, то впоследствии успокоился. И вот парадокс, — физические недуги совсем оставили его.

Вообще болезнь Батюшкова так и тянет рассмотреть в ключе метафизическом. Некоторые факты, поведанные врачом Дитрихом, который сопровождал поэта из Зонненштейна в Россию, заставляют предположить, что у поэта просто не наши установки.
Но кто сказал, что наши установки верны.

«Однажды, увидев по пути красивую, всю усеянную листвой липу, он сказал мне: «Оставьте меня в тени под этим деревом». Я спросил его, что он там собирается делать. «Немного поспать на земле», — отвечал он кротким голосом, а затем печально добавил: «Спать вечно». В другой раз он попросил меня позволить ему выйти из кареты, чтобы погулять в лесу, — по левую сторону от нашей дороги была небольшая березовая роща. Я дал ему понять, что мы торопимся, путь наш долог и промедление нежелательно для него самого, поскольку мы едем на его родину. «Моя родина», — медленно повторил он и указал рукой на небо».

«Еще во время поездки он чувствовал иной раз мучительную скуку, но не хотел ничем занять себя, а только требовал, чтобы во всю мочь ехали дальше. Когда же его спрашивали, куда он хочет, он, не имея определенной цели, отвечал: «На небеса, к моему Отцу», — подразумевая, конечно, Бога».

«Впоследствии я отметил, что во время нашего путешествия он, совершенно по своей воле, соблюдал строжайший пост; лишь один раз вкушал он мясо и приблизительно четыре раза рыбу. Его обычная пища состояла из фруктов, хлеба, булок, сухарей, чая, воды и вина, и лишь в вине он, дай ему волю, часто превышал бы меру. В Бродах он воздерживался целый день от всякой пищи и постоянно молился, то есть, стоя на коленях, бил поклоны и осенял себя крестным знамением. …Он спрашивал сам себя несколько раз во время путешествия, глядя на меня с насмешливой улыбкой и делая рукой движение, как будто бы он достает часы из кармана: «Который час?» — и сам отвечал себе: «Вечность»

А вот воспоминания о более позднем периоде, поведанные Шевырем, навестившим Батюшкова в Вологде:

«Батюшков очень набожен. В день своих именин и рожденья он всегда просит отслужить молебен, но никогда не даст попу за то денег, а подарит ему розу или апельсин. Вкус его к прекрасному сохранился в любви к цветам. Нередко смотрит он на них и улыбается. Любит детей, играет с ними, никогда ни в чем не откажет ребенку, и дети его любят. К женщинам питает особенное уважение: не сумеет отказать женской просьбе».

Создается впечатление, что Бог поцеловал эту душу преждевременно. Признав ее своей при жизни.
А правды мы никогда не узнаем.
Жаль…

Похожие статьи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


Срок проверки reCAPTCHA истек. Перезагрузите страницу.

Кнопка «Наверх»