Правда ли, что Борис Полевой и Алексей Маресьев враждовали?
Борис Полевой (1908 – 1981) знал себе цену как писателю.
То есть, писателем, Полевой, строго говоря, не был. Был журналистом и организатором литературного процесса.
И не зря он называл своим соавтором – жизнь, тем самым признавая отсутствие фантазии, невыразительный язык… Стремящийся фиксировать реальность не будет корпеть над страницей. Ему надо жить дальше.
Произведения Полевого ныне читателем забыты. За одним исключением. Речь, разумеется, про «Повесть о настоящем человеке».
Подвиг Маресьева на слуху.
Значит, на слуху и Полевой.
Литературная карьера Полевого началась с того, что он… внедрился в банду «медвежатников».
Банда эта орудовала в Москве, а ее главаря, некоего Маховского, повязали около Твери с мешком денег.
Начинающий репортер Боря Кампов внештатно работал в «Тверской правде». Там и попался на глаза чекистам. Дальше все, как в «Джентльменах удачи». Кампов рядом с Маховским выглядел евойным братом.
Чекисты подозревали ряд своих людей в пособничестве бандитам. Главарь с мешком денег подозрения подтверждал. Под видом Маховского Борис должен был вручить меченые купюры указанным людям.
Дальше было много приключений, операция разветлилась, «Маховскому» пришлось пойти на «дело», попасть в тюрьму, бежать.
В результате была уничтожена мощная преступная организация. Кампову пришлось сменить фамилию, ведь руки у уголовного мира длинные. Поскольку «campus» по латыни означает «поле» Борис стал Полевым.
Из этой истории Полевой вынес книгу «Мемуары вшивого человека», в которой объединил очерки о преступном мире.
Книжка понравилась Горькому. И я бы ее с удовольствием прочитал. Но, увы… Ни разу не попадалась.
Следующим источником писательского вдохновения стала война.
Полевой успел попасть на Финскую, а уж в Великую Отечественную, где только не побывал.
Еще до встречи с Маресьевым Полевой, чувствуя конъюнктуру, пытался создать «народного героя».
Он первым описал подвиг 83-летнего Матвея Кузьмича Кузьмина, который повторил деяния Ивана Сусанина. Но Кузьмин в чем-то проиграл Космодемьянской, «Молодой гвардии» и панфиловцам. Партийной печати не удалось раскрутить его в народном сознании.
С Маресьевым писатель встретился летом 1943 года. История летчика, потерявшего ноги, но нашедшего силы вновь сесть за штурвал самолета поразила Полевого. Перед ним сидел поистине народный герой.
Но Полевой понимал, что о Маресьеве сейчас нельзя даже заикаться. Это ведь какой козырь вражеской пропаганде: у СССР настолько плохи дела, что к боевым вылетам привлекаются инвалиды.
Зато когда инвалиды вернулись к мирной жизни, история Маресьева стала актуальной.
И для заграницы: у нас инвалиды самолеты водят, а не по поездам попрошайничают!
И для соотечественников: Маресьев смог, и вы сможете, поднатужтесь, ребята!
Книга, несомненно, имела психотерапевтический эффект.
Многим помогла обрести веру в себя.
«Повесть о настоящем человеке» Полевой сработал за 19 дней, находясь на Нюренбергском процессе в качестве журналиста. Книга получила Сталинскую премию второй степени, а композитор Прокофьев задание написать на ее основе оперу. По книге сняли одноименный фильм, главную роль в котором режиссер Столпер предлагал Маресьеву, но тот благоразумно отказался. В итоге настоящего человека воплотил Павел Кадочников.
Маресьев узнал о повести по радио. Просто услышал главу из книги и очумел. Рассказывалась его личная история и чтоб сомнений не оставалось, диктор то и дело твердил: «Мересьев… Мересьев…. Мересьев…»
Впоследствии Маресьев рассказывал:
«Почти все, что ты написал, говорю, правда. Ну а привираешь зачем?» А он: «Прости, Петрович, это не документальная повесть, а художественное произведение. Видишь, даже фамилию твою хоть на одну букву, но изменил — Мересьев. И это дает автору право на домысел». Я тогда в литературных тонкостях не разбирался. Мыслил себе так: автор боялся, что вдруг запью, и книгу запретят. Вот писатель и подстраховался. Ой, да я на него не в обиде! У каждого свой нелегкий хлеб»
Как на самом деле относился Маресьев к повести Полевого? В последнем интервью, он признался, что за долгую жизнь не смог прочитать ее до конца.
«Когда повесть напечатали, мне подарили экземпляр. Но я ее так и не прочитал. Несколько раз пытался. Но все как-то…»
В литературной тусовке постоянно возникали слухи о контрах между Полевым и Маресьевым.
Сам Маресьев это отрицал:
«Я вообще человек доверчивый и незлопамятный. Хотя мне в жизни делали много нехорошего. Написали, например, как-то, что я чуть ли не ненавидел Полевого и даже на похороны к нему не приехал. А я в тот момент был в санатории и чисто физически не мог быть в Москве. А корреспонденты писали, будто Маресьев зазнался и забронзовел. Обидно»
После «Повести…» Полевой продолжал «питаться» войной. Издал мемуарную тетралогию «Эти четыре года». Книгу о Нюренбергском процессе «В конце концов».
Занимал пост председателя Правления Советского фонда мира. Двадцать лет редактировал журнал «Юность».
Ретивые подхалимы выдвигали начальника на премии за книги. Полевой кандидатуру снимал. Говорю же, знал себе цену.
Он так и остался автором советской мифологемы. Согласно которой, тебе доступно небо, даже если ноги не чувствуют земли.