Лидия Русланова (1900-1973), исполнительница народных песен, которую, было дело, заслушался сам Шаляпин, а уж простые русские солдаты на руках готовы были носить.
В жизни ей выпала и сума, и тюрьма.
С сумы все началось, задавая вектор развития к тюрьме.
Лида родилась в многодетном семействе, где отца забрили на фронт Первой Мировой, совершенно не заботясь, как его жена будет кормить троих детей, слепую свекровь и больного свекра. Довольно скоро женщина надорвалась на кирпичном заводе и умерла.
На отца тоже пришла похоронка, хотя, как выяснилось впоследствии, он остался жив, потеряв ногу.
Так шестилетняя Лида и ее слепая бабушка попали на паперть. Первые выступления Лида давала за копеечку, но скоро слава стала шириться, и поющую девочку начали приглашать в богатые дома.
Кто-то из богатеев озаботился судьбой Лидиного семейства и пристроил всех детей за свой счет по приютам.
Лида стала петь в храме и тут-то столкнулась с отцом, который в свою очередь тоже христарадничал. Они не могли даже признать знакомство, поскольку в этом случае девочку могли отчислить из приюта, признав в отце кормильца.
Тяжелое детство, что говорить. Думаю, неоднократно в те годы девочка давала клятву Скарлет О Хара: «Бог мне свидетель, я скорее украду или убью, но не буду голодать!»
Стяжательство — вот что поражает в биографии Руслановой.
Напитавшись нищетой, она все время боялась остаться голодной. Поскольку деньги солить смысла не имело, а зарабатывала популярная певица много, квартира забивалась антиквариатом, картинами, бриллиантами. У певицы была одна жизнь, но, казалось, она этого не ведала, запасаясь на десять жизней вперед.
Вот что вспоминает Русланова о начальном периоде накопления капитала:
«Шла гражданская война, когда мы с мужем стали собирать библиотеку. Торговля книгами велась в те годы не совсем обычно. Букинисты, студенты, архитекторы, врачи — люди самых различных профессий выносили на Моховую улицу в Москве книги. Здесь можно было встретить библиографические редкости и лубочные издания, классиков русской и мировой литературы, альбомы с видами и фотографии всех 499 членов Государственной думы в роскошной папке, с биографиями. Случайно мне тогда удалось приобрести журнал «Современник», издававшийся Пушкиным, с автографом поэта, а также прижизненное издание «Путешествия из Петербурга в Москву» Александра Радищева»
И это были еще цветочки. Ягодки начались, когда в 1929 году Русланова вышла замуж за толстенького жизнелюба — конферансье Михаила Гаркави. Именно он научил певицу охоте за эксклюзивными вещами, которой она предалась со страстью едва ли не большей, чем пение.
Уже в конце 1930-ых Русланова стала одной из самых высокооплачиваемых певиц. И не отказывала себе в иконах, фарфоре, дорогих нарядах, побрякушках.
Один из исторических анекдотов свидетельствует, что когда Русланова предстала на каком-то приеме при Сталине в ожерелье офигительной красоты, вождь произнес: «Как хорошо, что теперь каждая советская женщина может позволить себе носить вот такие украшения!»
Высший пик популярности Руслановой пришелся на годы войны. Сойдясь с соратником Георгия Жукова Владимиром Крюковым, Русланова развелась с Гаркави.
Войну Русланова завершила концертами у Рейхстага и Бранденбургских ворот. Впечатленный Жуков подписал приказ о награждении певицы орденом Отечественной войны первой степени.
Крюков подобно Руслановой оказался барахольщиком. Поскольку он имел доступ к трофейным ресурсам, молодожены скоро себя обеспечили по самое не могу.
Одна из знакомых вспоминала:
«Жила она в переулке рядом с Домом литераторов. У неё не дом был, а музей! Стояла очень красивая павловская мебель. Помню диван, а на нём покрывало из чернобурок … Картин у неё очень много было. А ещё у Руслановой была такая красивая шкатулка из красного дерева, с хитрыми замками … полная драгоценностей…»
Казалось, все идет куда как хорошо, но вскоре после войны Русланову арестовали.
Формально она погорела за дружбу с Жуковым, которого Сталин начал готовить к отсидке. Первый звоночек прозвучал за год до ареста, когда певицу постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) лишили выданного Жуковым ордена.
В 1948 завертелось «трофейное дело». Крюкова и Жукова обвинили в превышении служебных полномочий, якобы они «потрошили» немецкие дома и музеи чересчур усердно.
Крюкова и Русланову взяли почти одновременно.
Руслановой вменялась «антисоветская пропаганда», но прицепились и к имуществу. У семьи изъяли два «Мерседеса», «Horch 951А», «Ауди», 35 старинных ковров, библиотеку старинных немецких книг с золотым обрезом, 312 пар модельной обуви, 87 костюмов, 700 000 рублей наличными.
Но главное, — 132 картины, среди которых, я тащусь!, 5 — Шишкина, 5 — Кустодиева, 4 — Нестерова, 4 — Репина, 3 — Поленова, 3 — Сомова, 3 — Айвазовского, 2 — Серова, 2 — Врубеля, и по одной Сурикова, Васнецова, Верещагина и Левитана. Всего же у семейства из трех человек — Русланова, Крюков, дочь Крюкова от первого брака было две дачи и три квартиры.
Крюков достаточно быстро «поплыл», признавшись, что при своем госпитале во время войны устроил бордель и тащил в дом все, что плохо лежало.
Русланова на вопрос о ценностях отвечала, что все принадлежит мужу. Она надеялась на скорый выход из недоразумения, однако, вскоре на ее песни был наложен запрет, и стало ясно: придется сидеть.
При обыске в квартирах не нашли коллекцию драгоценных камней, но следователи знали, что она существует. При угрозе арестовать всех, кто когда-то служил в ее доме, Русланова сдала бывшую няню Егорову, у которой драгоценности хранила. На следовательском столе очутились 208 бриллиантов, изумруды, сапфиры, рубины.
Обратимся к протоколу:
«Следователь: Почему до сих пор вы скрывали, что обладаете такими ценностями?
Русланова: Мне было жаль лишиться бриллиантов, приобретению которых я отдала все последние годы. Стоило мне хоть краем уха прослышать, что где-либо продаются редкостные кольцо, серьги или бриллиантовый кулон, я, не задумываясь, приобретала их».
Дали Руслановой десять лет лагерей.
Буквально через месяц после смерти Сталина Крюков двинул письмо в ЦК с требованием пересмотреть дело.
Дело пересмотрели и супругов выпустили.
Тюрьма ничему Русланову не научила. Едва выйдя на свободу, она начала борьбу за конфискованное имущество. За шкатулку с бриллиантами ей предложили компенсацию в 100 тысяч, но певица требовала миллион, настаивая, что общая стоимость камней — 2 миллиона.
Кроме того, певица добилась возврата 103 картин, которым, по моим понятиям, место было в музеях.
Вскоре после выхода на волю Русланова рассекала по Москве на новом «ЗИМе» и обустраивала дом в Переделкино.
Умела жить, ничего не скажешь.
Только наряду с песнями осталось и обвинение в стяжательстве.
Вот что пишет, например, Виктор Суворов:
«Главное в жизни Лидии Руслановой — обогащение. Стяжательство — её страсть и цель жизни. Воровством, мародёрством, скупкой и продажей краденого она сколотила баснословное состояние. Сколько бы она песен ни пела, в Советском Союзе она не смогла бы на все свои деньги купить даже раму от картины Айвазовского. А она имела картинную галерею. Поэтому её подпольный бизнес надо считать основным занятием. Остальное — прикрытием»
Сказано, может, чересчур сурово, но в чем-то верно…
