9 августа отмечал день рождения Михаил Зощенко (1894-1958), любимый народом писатель, из которого со времен перестройки лепят жертву режима.
Жертвой режима Зощенко, действительно, был, но за всеми этими установками забывается главное — он и писателем был. Постановление Жданова отнюдь не основная беда его жизни.
Писательская трагедия Зощенко тонкая материя, но я порассуждаю о ней на днях, а пока остановлюсь на личных впечатлениях.
Дело в том, что Зощенко в детстве я активно не любил. Ведь он далеко не детский писатель, но знакомство с ним начиналось у советского ребенка с первых классов школы.
Вот рассказы о Ленине. Разбитый графин, все дела. Создавалось впечатление, будто эти рассказы были везде, как стихи в юмореске Аверченко «Поэт» («Хотел бы я ей чёрный локон каждое утро чесать и, чтоб не гневался Аполлон, её власы целовать…»), выпадающие даже из вареной курицы. Какую хрестоматию не открой, один-два рассказа Зощенко про Ленина туда обязательно впиханут. Больше всего, кстати, запоминалась из рассказов этих типично зощенковская коллизия — толстенький жандарм, который невнимательно провел у Ильича обыск, поскольку хотел кушать.
Если к Ленину я относился равнодушно, то цикл рассказов Зощенко о Леле и Миньке вызывал оторопь отвращения. Сами имена какие-то придурочные. Особенно противной казалась история о Леле, которая соврала, будто проглотила бильярдный шарик и вызвала переполох. Я ребенком был склонен к беспредметному вранью, рассказы о том, что врать плохо, нервировали. Книжку про Лелю с Минькой я оставил на произвол судьбы, запихнув в школе за батарею парового отопления.
Но Леля с Минькой все равно влезали в сознание с помощью телепередачи «Будильник», где ужасы их жизни изображали сорокалетние с хвостиком Юрий Богатырев и Наталья Назарова. С тех пор я и актеров этих невзлюбил, ей-богу.
Уже на исходе СССР мультипликатор Юлиан Калишер (автор «Большого секрета для маленькой компании») затеял серийную экранизацию цикла, успев выпустить два мультфильма – «Золотые слова» и «Тюк!». Увидев в титрах первого мультфильма фамилию Зощенко, я почувствовал неладное и оно сбылось — Леля и Минька. Даже не стал досматривать.
Поскольку Зощенко очень годен для эстрады, то и в этом отношении он на советском телевидении прижился. Но, опять же, в силу возраста мне эти выступления не сильно нравились. Вот идет дельная передача «Вокруг смеха» и вдруг туда залезает актер Филиппенко и начинает разыгрывать зощенковскую «Историю болезни». Ну, скучно же! Долго!
А спектакль «Золотая рыбка» несмотря на актерский ряд в виде Калягина, того же Филиппенко, Табакова, Джигарханяна и, популярного по тем временам наравне с Аллой Борисовной, Боярского был сам по себе плох, хотя ребята разыгрывали не только Зощенко.
В общем, когда в 1989 году кинокритик Петр Черняев в рамках передачи «Воскресный кинозал» анонсировал показ комедии Гайдая «Не может быть!» (а ее, вот чудо!, до этого ни разу умудрились не показать по ЦТ), я услышав про Зощенко, решил: вечер испорчен.
Как же я ошибался!
Посмотрев фильм Гайдая, тут же снял с полки том рассказов Зощенко и провел ночь в утробном хохоте.
С тех пор Зощенко образца 1920-ых стал одним из любимых писателей.
А о его трагедии как-нибудь в другой раз.
