1 июня Международный день защиты детей. В детстве он ассоциировался у меня с началом летних каникул, когда еще не все разъехались по лагерям, дачам, но вот-вот, уже. Казалось, три месяца это так много, бесконечно почти. А жизнь пролетела вмиг, оглянуться не успел.
Также первого июня отмечается Всемирный день молока. Молоко у меня тоже связано с воспоминаниями детства. Взрослым я его, считай, никогда не пил.
Вот о молоке и поговорим.
Только предавшись воспоминаниям, я дал себе отчет — из детства вынесено стойкое отвращение к еде (Ненавижу кашу!; СУПЧИК? СПАСИБО, — НЕТ!). Став самостоятельным, независимым от «Жри, что дают», не съел ни одной тарелки супа, ни разу не готовил манную или пшенную кашу, не покупал не только молоко, но и молочные продукты. Всем этим меня перекормили в первые двенадцать лет жизни.
В СССР Брежнева был культ хлеба (Так ли хорош был советский хлеб, как вам помнится?), каши, первых блюд, вероятно, потому что еще рулило поколение, пришедшее в город из деревни и пережившее войну. Молоко в нашем доме не переводилось. Единственное, что меня спасало от утренней чашки так это соображение, что такая чашка ждет меня в школе.
И, действительно, после второго урока, в начале одиннадцатого часа, нас гоняли в столовую пить кипяченное молоко к которому полагался кусок вчерашнего белого хлеба. Противная пенка, она ведь с того молока. Бр-р-р…
Молоко мешали с гречневой кашей. Делали из него сладкий суп с лапшой. На уроках пения заставляли разучивать глупую песню с рекламным посылом: «Пейте дети, молоко!». А я, например, не понимал сказочного зачина про молочные реки и кисельные берега. Подумаешь, счастье какое.
Молоко продавалось в пакетах формы тетраэдара. Пишут, что эти пакеты протекали. Не знаю, я вообще старался их в руки не брать. Были еще сине-белые «высотки». А вот молока в бочках не помню. В мое время в желтых бочках продавали только квас и пиво.
Бутылочное молоко было не то, чтобы редкостью, но бутылка скорее ассоциировалась с кефиром. Его я полюбил позже, как средство от похмелья.
Это в городе, а стоило приехать на дачу под городом Подольском, и раза три в неделю приходилось брать бидон и чапать в магаз за молоком километра четыре. Следовало успеть к 11 часам, когда молоко подвозили, к полудню его уже могло не быть. В одни руки полагалось не больше трех литров. До сих пор помню бьющую в затылок июльскую жару, кукурузное поле, лес на горизонте, и мысль, что сейчас все куплю, отчитаюсь перед домашними молоколюбами и уйду на целый день купаться.
Защитники прошлого говорят, будто раньше молоко было другим, но это про каждый продукт говорят. Мне сравнивать не с чем, — тогда молоко не любил, потом не пил. Одно могу сказать точно, — прокисало то молоко быстрее, чем нынешнее. Хорошо если два дня простоит.
Иногда, впрочем, попадалось дельное топленое молоко. Бутылочное, не такое белоснежное, оно в продаже было редкостью, и его я пил не без удовольствия.
А вот концентрированное молоко казалось редкой гадостью. Я не понимал, зачем оно вообще.
Зато понимал, — зачем молоко сгущенное. Его я обожал навернуть столовой ложкой, или поставить на четыре часа вариться в кастрюле. Вареная сгущенка до сих пор одно из моих любимых лакомств.
Впрочем, это мы уже зашли на территорию молочных продуктов. О них как-нибудь потом. Есть что рассказать.
Все же был момент, когда молоко меня спасало. Это когда я получал его как киномеханик за вредность. Я ушел из родительского дома первый раз, пытался наладить собственную жизнь, и питался от случая к случаю. Тут-то и выяснилось, что ничего нет вкуснее молока вприкуску с мягким белым хлебом.
Самый счастливый момент дня, — по местному рабочему телефону раздается звонок, шофер просит спуститься забрать молоко на весь цех. Я поднимаю на лифте ящик молока, откуда забираю положенные мне две литровые бутылки. Наученный горьким опытом ни глушу сразу литр, а растягиваю удовольствие, прихлебывая из чашки. За окном июнь и радость. Мне еще мало лет. Время пива еще не пришло.
Встав на ноги, я про молоко забыл.
Да и не то оно стало, говорят…
