ЛитератураНиколай Некрасов

КАК СПИЛСЯ ПОЭТ, КОТОРОМУ РУСОФИЛЫ ПРИПИСЫВАЮТ АВТОРСТВО СТИХОТВОРЕНИЯ ЛЕРМОНТОВА ПРО НЕМЫТУЮ РОССИЮ

2 ноября родился Дмитрий Минаев (1835-1889), поэт, заслуживший титул «Короля каламбуров». Титул, который в жизненном плане ничегошеньки ему не дал, ничего не принес, кроме разочарований да неприятностей.

Минаев это пример человека, который служит своему дару, не замечая, как пение божьей дудки сменяется порой чёртовой трелью, портя отношения с окружающими, плодя лишние оскорбления и обиды. В литературе устоялся образ Минаева как борца с несправедливостью, демократа, защитника угнетенных.

Ах, если бы это было так…

Вернее, — только так.

На деле Минаев очень часто зарывался не по делу, дразнил гусей, вызывал огонь без лишних на то надобностей.

Жизнь Минаева началась и кончилась в Симбирске, что имеет в его случае значение определяющее, драматическое. Родной город желчный парень не мог оставить в покое, хотя ничего плохого с ним там не произошло.

Родился в семье офицера Дмитрия Минаева, который (как смог) пересказал «Слово о полку Игореве», посвятив труд сей Ивану Гончарову. В отличие от сына, отец не попал в струю современной ему литературы, отстаивая замшелый сентиментализм, отрицая значение Гоголя. Но он тоже беспокоил правительство (хотя куда ему в этом до сына!), привлекался к следствию по делу петрашевцев.

Минаев-сын учился в Дворянском полку. Учебу не закончил, поскольку семейство вернулось из Петербурга в Симбирск.

Три года Дмитрий служил в симбирской казенной палате.

В двадцать лет устроился в Питере чиновником земского отдела МВД.

Через два года вышел в отставку, решив посвятить себя литературе.

То было время общественного подъема, великого брожения умов, когда многие, простите за тавтологию, с ума сошли. Ожидание либеральных реформ, отмена крепостного права, призывы к топору! Какие имена гремят! Чернышевский, Добролюбов, Николай Успенский (КАК СО ВСЕМИ РАЗРУГАТЬСЯ И ЗАРЕЗАТЬСЯ НА УЛИЦЕ ТУПЫМ НОЖИКОМ), Писарев, Помяловский (БОРЬБА ТАЛАНТЛИВОГО ПИСАТЕЛЯ С ВОДКОЙ, ЗАКОНЧИВШАЯСЯ ПОРАЖЕНИЕМ), Левитов (Спившийся писатель)… Никто из этих молодых людей хорошо не закончит. Кого ранняя смерть заткнет, кого правительство, а кого водка оглушит. В немалой степени направлявший этих молодцов хозяин журнала «Современник» Николай Некрасов вывернется, поскольку у него-то опыт подпольного подцензурного житья накоплен вволю, а опьяненные свободой мальчишки просто задохнутся.

Но пока шестидесятые только начинались и Минаев вволю барахтался в море вседозволенности, ерничая, дразнясь, гогоча, сознавая свою силу, словом подкрепленную.

Первая книга его называлась «Перепевы. Стихотворения обличительного поэта», уже в названии содержа всё, что об авторе важно знать. Минаев занял нишу поэта газетного, фельетонного, с направлением.

Конечно, его принял демократический стан. Минаев работал в «Искре», вел журнал «Гудок», печатался в «Современнике», кусал либералов, цензуру, терпеть не мог адептов «чистого искусства».

Минаеву вредила именно сиюминутность, он часто откликался на события, не имея возможности прикинуть, что будет завтра. Резкость кажущихся несправедливыми оценок коробит сегодняшних поклонников романа Достоевского «Идиот» (по Минаеву писатель придумал людей, которых не бывает, пачки денег они швыряют в камин…); «Войны и мира» Льва Толстого (Минаев задавался вопросом: а что Россия в 1812 катастрофу не пережила, прям ренессансом граф все это представляет?); «Отцов и детей» Тургенева (нигилист Минаев прямо заявил, что ничего этот старый дурак Иван Сергеевич в молодежи не понимает!)

Особых нападков Минаева удостоился Фет.

Я пришел к тебе с приветом

Рассказать, что солнце встало,

Что Семен работник с Фетом

Не поладил, как бывало…

Шепот, робкое дыханье,

Трели соловья,

Лошадей крестьянских ржанье,

Под окном свинья,

В дымных тучках пурпур розы,

В людях страха нет,

И глотает злобы слезы

Крепостник-поэт…

И еще одна проблема Минаева — контекст ушел. Вот приведенная пародия на Фета кажется глупым выпадом против чистого искусства. Кто сейчас помнит, что выступает Минаев в данном случае не против стихов, а против публицистических статей Фета «Из деревни», где поэт жалуется на грубость крестьян и хозяйственные трудности?

Обладая особым даром к имитированию чужого стиля, Минаев нашел себя в пародии. Пародировал он и Пушкина («Евгений Онегин нашего времени»), и Лермонтова (стихотворный фельетон, направленный против «Войны и мира», написан размером «Бородино»).

Лермонтова припомнили русофилы, назначив в новое время Минаева автором стихотворения «Прощай, немытая Россия…». Наш Михаил Юрьевич, мол, такого не мог написать. Это гаер, «русофоб», «человеконенавистник» и «завистливый алкоголик» Минаев сочинил.

с сайта ru.bidspirit.com
с сайта ru.bidspirit.com

В творчестве и жизни заносило Минаева не то чтобы часто, а, считай, постоянно. Ну, зачем он извалял в большущей поэме «Губернская фотография» реальных жителей родного Симбирска, ославив их на всю Россию?

Современник вспоминал:

«Вскоре весь Симбирск, вся губерния читала и декламировала творение Минаева. Стихи вызвали целую бурю негодования…, но, тем не менее, заучивались наизусть взрослыми и детьми… Многие стали известны благодаря этому произведению. На них указывали, что называется, пальцами…»

Это какая же нужда была появиться на страницах петербургского «Гудка» таким стихам? Что за дело России до житья безвестного ей Фатьянова?

Воспой все редкости Юрлова

И оскоплённый наш бульвар,

Гальванопластику Бычкова,

Театр, два клуба и базар.

Почти клобук архиерея

И шлейф игуменьи-брюзги,

Житьё Фатьянова Андрея

И всех Бестужевых мозги,

Отчизну вони, грязи, сплетен,

Где Тумский верен старине,

Где наш соборный поп Охотин

Кадит Христу и сатане.

А с какой нужды нарывался Минаев, помещая на редактирумый им журнал «Гудок» заглавную виньетку — человек с лицом Герцена, размахивает знаменем с призывом: «Уничтожение крепостного права».

Чего он добился?

Того, что журнал передали другим, более благонамеренным людям.

Естественно, напор реакции сказался на Минаеве далеко не лучшим образом. После выстрела Каракозова в царя Минаева четыре месяца продержали в Петропавловской крепости. Закрыли «Современник», «Искру». Цензуру ужесточили вплоть до невозможности сатиры вообще.

Никогда больше Минаев не писал в полную силу, расставшись с иллюзиями свободы. Наиболее полно о времени, вернее, безвременье в какое попал, Дмитрий высказался в поэме «Две эпохи». Речь там идет о молодом, горячем, восторженном юноше, который сошел за границей с ума, впал в беспамятство, а лечение его растянулось в специальной клинике на десятилетия. Наконец, герой возвращается в Россию, все еще полный прежних, эпохи Крымской войны надежд и попадает просто на парад гробов. Никого нет, — ни Некрасова, ни Левитова, забыт Курочкин.

Минаев перенес забубенный оскал с газетных страниц в трактир. В его случае распад усугублялся тем, что семейная жизнь не задалась, и дома поэту оказалось муторнее, чем в кабацком чаде с чужими людьми.

Один из современников вспоминал:

«Платили ему рубль, иногда полтинник — брал. Предлагали двугривенный… молча брал. И пил, главным образом, от разных горечей неприглядной семейной жизни. «Зачем ты, Митя, пьешь?» — спросил я его как-то. «Потому что я женат». — «Что за вздор ты городишь?» — «А ты прежде женись да попади на такую женщину, которая… тогда и сам уразумеешь!»

При этом Минаев злоязычия не бросал, плодя экспромтами вокруг себя врагов. Но теперь это была работа в пустоту, а писать, как писал популярный тогда юморист Лейкин, то есть беззубо, Дмитрий просто не мог. Спасался переводами и брошенными на воздух в компании стихотворными шутками.

Немного встрепенулся Минаев уже перед концом жизни, обретя новую любовь. Вот только… Вдова врача Екатерина Николаевна Худыковская родом была из Симбирска и Минаев переехал туда. С момента публикации раздавшей всем симбирским сестрам по серьгам «Губернской фотографии» пролетела четверть века, но никто ничего не забыл. Семейная пара очутилась в полосе отчуждения, с ними никто не хотел знаться.

Еще два года такой жизни (небытия) и Дмитрий умер.

За гробом его шли жена да кучка случайных людей, рассчитывающих на подачки поминок.

Но прошло всего десятилетие, и Симбирск вспомнил своего гражданина.

В 1899 объявили всенародную подписку.

На собранные средства воздвигли надгробный памятник отцу и сыну Минаевым.

Похожие статьи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


Срок проверки reCAPTCHA истек. Перезагрузите страницу.

Кнопка «Наверх»