«В немецком концлагере Злобин плохо себя вел» — «Простить или не простить?»
15 сентября ушел из жизни Степан Злобин (1903-1965), в некотором роде образец человека советского, которого власть в десны не целовала.
Злобину изначально не повезло родиться в семье настроенной куда как революционно. Мама Лидия Доброва-Ядринцева получила расстрельный приговор за покушение на генерала Рейнбота, но ее пощадили, отправив в вечную ссылку в Туруханский край. Случилось сие в 1910 году, семилетний Стёпа навещал маму в Бутырской тюрьме, прежде чем с ней расстаться на долгие года.
Отец Павел Злобин попал в сибирскую ссылку и того раньше. Там женился вторично и осел в Уфе. На какое-то время взял к себе сына, пока не был призван на фронт Первой Мировой.
В 1917 году отец Злобина сделал новый неверный исторический выбор, сойдясь с правыми эсерами.
Первый раз его арестовали в марте 1919. Вторично взяли в апреле того же года. Третий раз – в июле. Подвергался он аресту и в августе 1921.
В 1922 Злобин-старший стал фигурантом процесса по «Делу эсеров». После двух лет тюремного заключения его, как при царизме, выслали в Уфу еще на два года.
Заметим, что и мачеха Степана кормилась возле эсеровской партии и родной дядя (брат отца) исповедовал эсеровские принципы.
То есть родословная у парня оказалась та еще.
Первый раз он сел в 1919 и, как несовершеннолетний, был выпущен на поруки отца.
А уж когда в Уфу выслали отца, так и сына туда отправили, прервав его обучение в Брюсовском литературном институте.
Так в жизни Степана Злобина появились башкирские степи. Власть пыталась освоить этот регион, туда требовались специалисты, то есть дела у Злобина нашлись, — он преподавал в школе, устроился статистиком в башкирский Госплан, мотался по районам, впитывая местную культуру («Я нужен степи до зарезу». Ради чего поэт Сергей Чекмарев потерял любовь и жизнь).
В 1929 году Злобин сочинил роман «Салават Юлаев» о башкирском сподвижнике Пугачева и словил тренд. Роман включили в школьную программу, переиздав тучу раз, позже экранизировали, а Злобин из башкирской степи открыл ногой двери редакции детской литературы под началом Маршака. К 1940-ым он дослужился до поста председателя секции исторической литературы Союза Писателей СССР.
Писатель достиг степеней известных, став автором знаковой книги, общественным литературным деятелем. Романы его на современную тему отклика подобного «Салавату Юлаева» не имели, но Злобин копил материал на другие исторические сочинения.
Здесь нужно сказать пару слов о методе его работы. Злобин постоянно переделывал не только написанное, но и уже напечатанное. Тот же «Салават Юлаев» от издания к изданию пополнялся новыми главами и в результате распух на полторы сотни страниц как минимум.
В 1939 Злобин выпустил повестушку в 80 страничек «Степан Разин», которая через десятилетие вырастет до двухтомного талмуда под тысячу страниц.
Данный метод работы нередко приводил Злобина к конфликту с издателями. Однажды он добился рассыпки готовой верстки, поскольку не хотел выпускать в свет несовершенный роман о коллективизации. В другой раз издательство требовало назад аванс за «Степана Разина» — Злобин никак не укладывался в сроки и все переписывал да переписывал.
Следующий круг ада Степана Злобина открыла война.
Именно на войне проявились такие его лидерские качества как аналитический ум и рассудительная смелость.
Злобин пробирался в 24-ую армию, куда его назначили для работы в дивизионных газетах, когда попал в окружение под Вязьмой. Контуженный, раненный в ногу писатель очнулся в немецком плену. Немцы назначили его санинструктором в бараке для сыпнотифозных при минском лазарете лагеря военнопленных. Грубо говоря, медбратом.
В лагере Злобин создал подполье. Заключенные планировали побег, но их сдал провокатор.
Степана этапировали в концентрационный лагерь Цайтхайн, что на Эльбе, но и там он собрал вокруг себя подпольную ячейку. И опять сработали провокаторы. В самом начале следствия, соратники смогли положить Злобина в лазарет, а потом всунуть в эшелон туберкулезников, отправляющийся в лагерь под Лодзь.
В январе 1945 лагерь освобожден Красной Армией.
Как пишет Марлен Кораллов:
«Когда немецкая охрана лодзинского лагеря предпочла побег расправе наступающих русских, именно зэку авторитетному освободители доверили управление освобожденными».
Да и потом:
«Немцев сгоняли именно в «русский» лагерь, где наводил порядок некогда ссыльный анархист Злобин».
Впрочем, есть и более героическая версия, поведанная Григорием Свирским. Якобы, когда отступавшие немцы собрались уничтожить лагерь, заключенные под командованием Злобина подняли бунт и продержались до освобождения не советскими, а американскими войсками три дня.
Проверка, которой советские особисты подвергали военнопленных, в случае Злобина прошла быстро.
В июне 1945 года он оказался на свободе.
И садится за письменный стол.
Что же пишет Злобин?
Повесть «Ожившие мертвецы» была первой весточкой литературы об узниках фашистских лагерей. Злобин отнес ее в журнал «Новый мир», который тогда редактировал Константин Симонов. Такие вещи неизбежно проходили военную цензуру и «Оживших мертвецов» не просто зарубили, рукопись была арестована. Вернули ее автору только в 1953.
Злобин понял, что правды о современности ему сказать не дадут и вернулся к историческим штудиям. Сначала свет увидел роман «Остров Буян» о псковском восстании 1650 года, а потом двухтомная эпопея «Степан Разин».
«Степан Разин» понравился главному читателю страны – Иосифу Сталину. Тот вычитал оттуда мысль, что Разин был казачьим атаманом, не понявшим силы крестьянства и оттого проигравшим.
Обсуждение Злобина в процессе выдвижения писателя на Сталинскую премию мы знаем со слов Симонова.
Тот пишет:
«Хорошо помню, что Сталин, сказав о политической стороне романа и его исторической правдивости, перешел к его художественным достоинствам и несколько минут хвалил роман Злобина в таких выражениях, которые он не часто употреблял. Он называл роман очень талантливым, говорил, что автор талантливый человек и что он написал выдающееся историческое сочинение. Судя по всему, что говорил Сталин о романе, ему очень нравилось, как он был написан Злобиным.
Казалось бы, на этом все должно было и закончиться, но в тот момент, когда я так же, как и все другие, посчитал, что обсуждение переходит к следующему произведению, что со Злобиным все ясно и кончено, — уже не помню кто, — может быть, это был председательствовавший на Политбюро Маленков, — перелистнув какую-то папку, сказал:
— Товарищ Сталин, тут вот проверяли и сообщают: во время пребывания в плену, в немецком концлагере, Злобин плохо себя вел, к нему есть серьезные претензии.
…
Услышав сказанное, Сталин остановился — он в это время ходил — и долго молчал. Потом пошел между рядами мимо нас — один раз вперед и назад, другой раз вперед и назад, третий — и только тогда, прервав молчание, вдруг задал негромкий, но в полной тишине прозвучавший достаточно громко вопрос, адресованный не нам, а самому себе.
— Простить… — прошел дальше, развернулся и, опять приостановившись, докончил: —…или не простить?
И опять пошел. Не знаю, сколько это заняло времени, может быть и совсем немного, но от возникшего напряжения все это казалось нестерпимо долгим.
— Простить или не простить? — снова повторил Сталин, теперь уже не разделяя двух половинок фразы.
Опять пошел, опять вернулся. Опять с той же самой интонацией повторил:
— Простить или не простить?
Два или три раза прошелся взад и вперед и, отвечая сам себе, сказал:
— Простить».
Дальше Симонов довольно обстоятельно анализирует поведение Сталина, но это уже за рамками данной статьи. Кому интересно – прочтет, а мы лишь скажем, что Злобин получил Сталинскую премию первой степени, и тут же переехал из коммуналки в высотку на Котельнической набережной, купил автомобиль.
Но на жирных харчах Злобин не успокоился. Заимев какое-никакое, а влияние, он принялся хлопотать за других. Евгения Таратута свидетельствует, что Злобин «писал характеристики своим товарищам по лагерю. Многие из них не могли доказать свое участие в подпольной организации. … Беспартийного, его часто вызывали в ЦК КПСС, и своими характеристиками он спасал людей».
Во время оттепели Злобин принялся активничать еще больше. Критика Сталина и Берии его мало вдохновила, он видел что управляющая литературой бюрократическая камарилья осталась на месте и начал с ней борьбу. В преддверии очередного съезда писателей Злобин 29 июня 1954 года обратился с письмом к Хрущеву, где обрушился на верхушку СП, которой руководил Алексей Сурков.
В другой раз Злобин прорвался на трибуну, высказался по полной программе, а в финале обвел рукой президиум, где восседали Сурков, Федин, Леонид Соболев, дав товарищам такую характеристику: «А вы, жадною толпой стоящие у трона, — все равно какого!..»
Газета «Правда» назвала выступление Злобина «идейно порочным». Из издательских планов полетели его книги. Пришлось продать автомобиль, усесться за работу редактора и переводчика.
Писал и свое.
В 1962 догнал до двухтомника «Оживших мертвецов» (теперь роман назывался «Пропавшие без вести»), сделал первый том о революции 1905 года.
Умер в 1965 году.
Светлая память!
