Поэт Иван Игнатьев (1892-1914) особыми поэтическими дарованиями не прославился, оставшись в истории литературы финальным своим поступком, — самоубийством на следующий день опосля свадьбы.
Смерть Игнатьева поразила современников: Хлебникова, Бурлюка, Маяковского, Северянина. Причем, только Северянин, как человек наиболее близко Игнатьева знавший, мог предполагать каких дурачеств способен навертеть этот с виду спокойный, выдержанный, пожалуй, даже скучный человек. Уж, конечно, Северянин, повторюсь, хорошо Игнатьева знавший, не мог бы посвятить ему такие строки, какие посвятил Хлебников:
И на путь меж звезд морозный
Полечу я не с молитвой,
Полечу я — мертвый, грозный —
С окровавленною бритвой.
Но и для Северянина разыгравшаяся с Игнатьевым драма была неожиданна. Король поэзии думал, что Иван перебесится, станет взрослее, забудет поэтические игры, превратившись в обеспеченного буржуа.
Предпосылки к тому имелись. Увлечение купеческого сынка Ивана футуризмом казалось блажью молодости. Игнатьев был даже не «маменькиным сынком», а «бабушкиным внучком», проживая с доброй старушкой в собственном доме. Он не пил, не курил, и (первая странность) совсем не интересовался девушками. Интересовался театром и довольно быстро занял положение одного из ведущих критиков.
С панталыку купчика сбило знакомство с Игорем Северяниным, благодаря которому Игнатьев ударился в эгофутуризм.
Северянин отмечал:
«У Игнатьева были странности: он мне, например, рассказывал, что каждый раз, отлучаясь из дома, в особенности по вечерам, когда он бывал в театре, он нигде не находил себе места, боясь, что его обожаемая им бабушка умрет внезапно в его отсутствие. Нередко, не дожидаясь окончания спектакля, он бросался, мучимый предчувствиями, домой и торопил извозчика, поощряя его «чаевыми». …
…Предчувствие не обмануло его: бабушка скоропостижно скончалась, и скончалась именно без него. … После кончины бабушки он загрустил, осунулся, и нередко в «Вене» можно было встретить его за бутылкою «Мартеля», чего раньше за ним не водилось вовсе»
Северянин быстро с Игнатьевым разошелся, убедившись в его тотальной неталантливости, как стихотворца. Но вот организаторские способности и средства у Ивана имелись. Ему удалось раскрутить издательство «Петербургский глашатай», ставшее прибежищем отколовшихся от Северянина питерских эгофутуристов. Там печаталось не только молодое хулиганье типа Василиска Гнедова, но и Брюсов с Сологубом.
Пришла пора Игнатьева эпатировать общество, что он не замедлил сделать. Общество шокировалось поэмкой «Онан», посвященной сами догадайтесь чему. Игнатьев запутался именно в сексуальных девиациях, воспевая не только онанизм, но и гомосексуализм. Сюда же плюсовалось хамское сценическое поведение. Меньше чем за месяц до гибели Игнатьева, газеты так писали о нем:
«Футурист Игнатьев, сплюнув предварительно тут же на сцене, прочел какую-то галиматью и, дико вращая глазами, пьяной походкой ушел за кулисы…»
А еще лирика Игнатьева была полна суицидальных мотивов. Даже собираясь умереть, он мыслил обставить это дело сценически (что удалось).
Я пойду сегодня туда, где играют веселые вальсы,
И буду плакать, как изгнанный Арлекин.
И она подойдет и скажет: «Перестань! Не печалься!» —
Но и с нею вместе я буду один.
Я в этом саване прощальном
Целую Лица Небылиц
И ухожу дорогой Дальней
Туда к Границе без Границ.
Прибавьте сюда формальные эксперименты, как-то включение в вязь стиха математических да нотных знаков.
Главный сборник Игнатьева «Эшафот» увидел свет в 1913 и фурора не произвел, хотя на обложке красовалось заявление: «Моим любовникам посвящаю». Интересно, как отреагировали адресаты стихотворений, среди которых числился Всеволод Мейерхольд?
А вообще это были стихи, рассчитанные на внешний эффект, дубовые, совсем не талантливые.
Из всего творчества Игнатьева, пожалуй, выделяется стихотворение посвященное Василиску Гнедову. В отрочестве оно мне очень нравилось, казалось загадочным.
Почему Я не арочный сквозь?
Почему плен Судьбы?
Почему не средьмирная Ось,
А средьмирье борьбы.
Почему не рождая рожду?
Умираю живя?
Почему оживая умру?
Почему Я лишь «я»?
Почему «я» мое — Вечный Гид,
Вечный Гид без Лица?
Почему Безначальность страшит
Бесконечность Конца?
Я не знаю Окружности Ключ
Знаю: кончится Бег,
И тогда я увижу всю Звучь,
И Услышу весь Спектр.
Проблема состояла в том, что нетрадиционный секс и мотив неприятия жизни реально Игнатьева корежили. Там где все видели игру, ставку на шок и трепет, наличествовала драма.
Жизнь Игнатьева закончилась, когда он решил жениться.
Неизвестно, насколько подталкивали его к браку родители, желающие, чтобы отрок остепенился. А брак планировался династический, — в невесты Игнатьеву назначили девушку из схожей богатой купеческой семейки.
Вот как излагали случившееся «Санкт-Петербургские ведомости»:
«В день свадьбы Иван Казанский (Игнатьев девичья фамилия матери, взятая поэтом в качестве псевдонима, — прим. авт.) находился в отличном настроении и во время свадебного пира шутил и ухаживал за гостями. С утра Иван Казанский неожиданно стал о чем-то грустить. Около пяти часов вечера он удалился в спальню, потребовал себе мыла для бритья и закрыл двери. Когда обеспокоенные домашние обратили, наконец, внимание на долгое отсутствие Казанского и странную темноту в комнате и дверь была взломана, оказалось, что Казанский перерезал себе бритвой горло. Смерть последовала мгновенно. Самоубийство Ивана Казанского произвело потрясающее впечатление на всех его близких. Родные опасаются за рассудок жены покойного И.Казанского».
Ходила также версия, что Игнатьев стрелял в супругу и бритвой полоснулся, поскольку решил, что ее убил.
На короткий миг о поэте заговорила и желтая пресса, и литературная тусовка. Отклики эти дошли аж до наших дней. В антологии Серебряного века нет-нет да включат стишок, другой Игнатьева.
Все-таки правильно умереть, это тоже искусство.
Хотя лучше, конечно, жить, не заигрываясь.
