6 марта родился Петр Ершов (1815-1869), автор «Конька-Горбунка», сказки, которую все знают с детства.
В возрасте шести лет я ее просто обожал декламировать, поскольку это давало возможность произносить плохое слово «дурак» во все горло, чем я и пользовался.
Но почему Ершов написал только эту сказку?
Почему не больше?
Тому есть несколько причин.
В последнее время идет волна, что Ершов и «Конька…» не писал, а сделал это Александр свет Пушкин. Экзотическое литературоведение может быть интересно, только рассматривать эту версию я здесь не буду, поговорим в другой раз, если хотите.
Также не согласен я с утверждением, будто Ершов не понимал народной природы своего дарования, бросил сказки и пропал для литературы без вести. Всё он понимал. В замыслы Петра Павловича входил стихотворный пересказ былин об Илье Муромце, но главное, к чему он даже немножко приступил, поэма гомеровского замаха «Иван-царевич» в 10 томах и 100 песнях.
Причины его неудач в другом.
Слава Ершова вспыхивает в 1834 году, когда девятнадцатилетний парень из Тобольска учится в Санкт-Петербургском университете.
Там он познакомился с профессором Петром Плетневым, а через него с Пушкиным и Жуковским. Пушкин в свое время получивший после «Руслана и Людмилы» переходящий лавровый венок сказочника от Жуковского, прочитав «Конька-Горбунка» признал: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить». Плетнев, процитировав на лекции отрывок из сказки, представил студентам автора, — их сокурсника.
В 1834 «Конек-Горбунок» опубликован отдельным изданием. Ершов на этом не останавливается. Он пишет «старинную быль» «Сибирский казак» и та тоже выходит книгой.
Успех упрочен драмой «Суворов и станционный смотритель».
Взлет сибирского паренька невероятен.
Падение – стремительно.
Все решалось в пользу Ершова, но обернулось грандиозным бытовым пшиком. Залезая на вершину Парнаса, юный стихотворец рассчитывал на славу, которая обеспечит место в столице. Увы, летом 1836, после окончания университета, Ершов вынужден вернуться в Тобольск.
А что такое Тобольск?
Место экзотическое и малокультурное. Оттуда университет, Пушкин, одетая в гранит Нева кажутся чем-то и небывшим.
В возрасте 21 года Ершов оказался оторван от культурной среды.
О первых впечатлениях он пишет университетскому другу:
«С самого моего сюда приезда, т. е. почти пять месяцев, я не только не мог порядочно ничем заниматься, но не имел ни одной минуты веселой. Хожу, как угорелый, из угла в угол и едва не закуриваюсь табаком и цигарами… Читать теперь совсем нет охоты, да и нечего…»
Насколько тосковал Ершов по Петербургу видно не только по его ностальгическим стихам. В 1858 он, уже обремененный годами и детьми, решил вернуться в столицу, наивно рассчитывая застать прежнее «университетское братство». Нашел же другой город и других, малоприветливых, людей.
Кроме отсутствия среды еще одно обстоятельство дергало Ершова от письменного стола к отчаянию. Вкруг него завертелся хоровод смертей.
Уже в счастливейшем 1834 году умирает брат, за ним отец.
Едва обжился в Тобольске, — ушла мать.
А Петр совершил безумный для писательской карьеры поступок, женился на вдове с четырьмя детьми, которых стихами не прокормишь. Да еще вдова в 1845 умерла, оставив детей на него.
Ершов идет под венец вторично, и опять смерть жены.
Удивительно ли, что при таком раскладе, — на нем дети!, — Ершов вынужден зарабатывать копейку учительской карьерой? Он вырос до директора гимназии, и это все за счет ненаписанных страниц.
Ершов признавался в письме другу:
«Муза и служба — две неугомонные соперницы не могут ужиться и страшно ревнуют друг друга. Муза напоминает о призвании, о первых успехах, об искусительных вызовах приятелей, о таланте, зарытом в землю и пр., и пр., а служба — в полном мундире, в шпаге и шляпе, официально докладывает о присяге, об обязанности гражданина, о преимуществах официи и пр. и пр. Из этого выходит беспрестанная толкотня и стукотня в голове, которая отзывается и в сердце»
Попытку вернуться в литературу Ершов предпринял в 1856 году на волне второго успеха «Конька-Горбунка». В 1843 сказку запретила цензура, 13 лет ее не издавали и вдруг вспомнили.
Мы уже говорили, как Ершов думал вернуться в Петербург, да был разочарован. Разочарован в том числе холодным приемом книжки рассказов «Осенние вечера». Ершов облек рассказы в форму модную в период своей молодости (тогда тон задал Гоголь «Вечерами на хуторе близ Диканьки»), а ведь с тех пор много воды утекло. Автор выглядел очень архаично.
Ну и еще одно обстоятельство сыграло против литературной карьеры Ершова: мнительность. Считая свои стихи недостойными автора «Конька-Горбунка» он нередко публиковался под псевдонимами, причем так заметая следы, что исследователи его творчества до сих пор теряются в догадках: ершовское то или иное стихотворение, али нет.
И все равно карьера Ершова триумфальна.
Сказка его вошла в народное сознание и перечитывается до сих пор.
