Непрофессиональные поэты были всегда, но простор и раздолье им в последнее время, когда выход к читателю облегчен до клика компьютерной мыши.
В СССР испытывающие поэтический зуд кучковались в разных ЛИТО, печатались в заводских многотиражках, мечтали о поступлении в Литературный институт. Ставки тогда были высокие. Прорвавшийся в Союз Писателей стихотворец, выигрывал безбедную жизнь и славу.
Существовал еще путь «самиздата», но речь сейчас не о нем.
Ибо поэт, а по совместительству мясник Центрального рынка Москвы, Иван Юшин добился народной славы без самиздата и даже публикаций.
Правда, счастья ему это не принесло.
Биография Юшина полна темных пятен. Вырвавшись на передний план незадолго до смерти, он мало кого интересовал.
А жизнь научила Ивана крестьянской молчаливости, недоверию.
Даже по ошметкам биографии видно, — скрывать ему было что.
Не совсем ясно, когда Юшин родился. Ряд источников указывает 1916 год, другие настаивают на 1923.
Появился Юшин на свет в Рязани, и всю жизнь был ушиблен впечатляющим примером земляка Есенина.
В 1930-ые семья Юшиных попала под раздачу, как кулацкая. Ее выслали на север.
В результате Иван не закончил школу, едва выучившись писать и считать.
Потом война – плен – побег — контузия. После контузии Юшин на год оказался прикован к постели. Не до литературы ему было.
После войны Юшину улыбается удача далеко не литературная. Он прикипел к хлебному месту мясника на Центральном рынке Москвы. Рынок стал его стихией и бизнесом.
Не воровать в этой системе оказалось невозможно. С мясников собирали ежедневную дань для начальства. Зарплата мизерная. И Юшин химичил, как мог.
Поэт Владимир Приходько вспоминал:
«Юшин демонстрировал, как мясники подворовывают. Вот рубит с громким выдохом — ахом, точно попадая, куда надо. Вот шуткой, жестом отвлек внимание деревенской. И кусок мяса провалился в широкий, в бездонный карманище фартука. Фокус, да и только»
В торговле Юшин прижился, стал на рынке весомой фигурой, а с хорошим мясом каждый год становилось все напряженнее. Мясник приобретал черты человека значительного. Дружбы Юшина искала творческая богема: поэты, актрисы, художники.
И Юшин решил этим воспользоваться. В 1967 году он вломился с рукописью стихов в издательство «Московский писатель». Вломился с законами рыночного прилавка. Рецензировавший рукопись поэт Владимир Приходько вспоминал:
«Гость пожал мне руку, и я почувствовал: к ладони что-то приросло. Это был скомканный пук десяток — не то три, не то четыре. Я с неподдельным изумлением и негодованием вернул ему деньги. Он не слишком смутился. «У нас в торговле, — сказал, — не подмажешь — не поедешь».
Были ли стихи Юшина хороши, сказать не берусь, на просторах интернета гуляют только вырванные из контекста четверостишия, но Приходько дал им такую оценку:
«Признаюсь, что читать эти стихи было нелегко. Они обнаруживали яркую поэтичность автора, органическое чувство природы, но одновременно были неумелы».
Книжки Юшин, кажется, так и не выпустил, его прорыв оказался связан с эстрадой.
На рынке он познакомился с Людмилой Зыкиной, которая, как и все, любила мясо. Сыграло роль и рязанское происхождение, певица была из тех же краев. Она передала стихотворение Юшина композитору Анатолию Новикову и получилась песня «Огонь горит неугасимый».
Потом Зыкина исполнила «Песню девушки» на стихи Ивана.
Но настоящий успех Юшин поимел, когда на его стихотворение «Травы, травы» обратил внимание Владимир Шаинский. Причем, сам Шаинский впоследствии каялся, что испортил стихотворение Ивана.
«У Юшина была строчка «Месяц С НЕБА блестки по лугам рассыпал». Мне тогда показалось, слишком быстро произносится «с неба», не успевает впечататься в души слушателей. Заменил на «СВОИ блестки». Поставил ничего не значащее слово, дурак, не заметил, что у автора было лучше в сто раз. Испортил песню».
Вот эта песня ушла в народ, став лауреатом «Песни года». Завоевала премию на фестивале в польском Зелена Гура. Стала частью саундтрека фильма «Анискин и Фантомас»
Месяц свои блестки по лугам рассыпал.
Стройные березки, стройные березки
Что-то шепчут липам.
Стройные березки, стройные березки
Что-то шепчут липам.
Травы, травы, травы не успели
От росы серебряной согнуться
И такие нежные напевы, ах,
Почему-то прямо в сердце льются.
Лунною тропою на свиданье еду,
Тихо сам с собою, тихо сам с собою
Я веду беседу.
Тихо сам с собою, тихо сам с собою
Я веду беседу.
К милой подойду я, глаз поднять не смея,
И от поцелуя и от поцелуя
Словно захмелею.
И от поцелуя и от поцелуя
Словно захмелею.
Травы, травы, травы не успели
От росы серебряной согнуться
И такие нежные напевы, ах,
Почему-то прямо в сердце льются.
Юшин и до этого не нуждался, но авторские, которые посыпались от «Трав» со всего Союза потрясли даже его. Он решил бросить рынок, на что песенник Михаил Танич ответил: «Запомните, Ваня: не мясо к «травам», а «травы» к мясу!»
Конец Юшина покрыт мраком неизвестности. Непонятно в каком году покинул он мир, но в 1979 о нем уже говорили, как о покойном.
Гибель связывали с запоем, из которого Иван не мог выйти настолько, что повесился в больнице.
Александр Межиров посвятил памяти самородка длинное и сложное для формата этого блога стихотворение.
Мне ближе позиция Константина Ваншенкина, который также вспомнил Юшина стихотворением «Травы».
Сочинивший: «травы, травы»… —
Откровение своё —
И не выдержавший славы,
Обалдевший от неё.
Одуревший рубщик мяса,
Так сложилось на веку,
Своего дождался часа…
Вот опять по «Маяку»!
Впрочем, песенки лукавы,
И от них опасный зуд.
Эти травы, эти нравы
До добра не доведут,
А скорее до поминок…
Так успех его томил,
Что он кинул этот рынок
И оставил этот мир.
