Актер Петр Алейников (1914-1965) умер рано, а слава, вернее, работа ушла от него еще раньше.
Поговорим сегодня о проблемах актера, который завоевал страну обаянием и, к сожалению, выяснил, что долго на одном обаянии в творчестве не протянешь.
Казалось бы, Алейников должен быть сильным. Ведь рано потеряв родителей, он прошел детдом, а это та еще закалка. Да и создание в пятнадцатилетнем возрасте собственного драматического кружка (был в биографии Алейникова такой факт) требует определенных черт диктатора.
С чертами диктатора все у Алейникова было в порядке. Просто под влиянием обстоятельств они не привели к чему-то путному, выродившись в эгоистическое чудачество.
Почему так произошло?
Потому — что Алейников оказался больным человеком.
Смотрите, какой парадокс: через всю биографию Алейникова прослеживаются истории о пьянстве актера. Но когда после смерти народного любимца хирург Баснер вскрыл тело, то нашел совершенно здоровую печень. Тут-то и выяснилось, что пьянство актера не имело отношения к алкоголизму в чистом виде. Алейников просто улетал с первой же рюмки. Пить ему не следовало категорически.
Но для Алейникова спиртное стало средством бегства от реальности, причем, с первых же шагов в профессии.
В 1934 году Алейников снимается в фильме своего учителя Сергея Герасимова «Люблю ли тебя?» В главной роли Тамара Макарова, в которую юноша преданно влюблен. В процессе съемок Макарова выходит замуж за Герасимова. Как на это реагирует начинающий актер? Он запивает и бросает творческую группу, теряя роль.
Хорошо, что Герасимов оказался человеком терпеливым и пригласил Алейникова в следующую картину «Семеро смелых». С этого фильма началась актерская слава, упроченная картинами «Большая жизнь» и «Трактористы». Кстати, с «Трактористов» Алейников тоже чуть не слетел. Пырьев несколько раз порывался уволить его за пьяные загулы и в дальнейшем, несмотря на успех роли, Петра Мартыновича не снимал.
Амплуа Алейникова можно определить как «парень с нашего двора». Сие амплуа актер либо перерастает, либо тормозится в карьере. Примеров сломанных «парней» десятки: Леонид Харитонов, Сергей Гурзо, Юрий Белов. Сюда же можно приплюсовать весельчака и балагура Алейникова.
К 1946 году, когда положение из нормального стало критическим, за плечами Алейникова десятки картин, правда, главные роли сыграл он всего в трех: «Конек-горбунок» Роу, «Небо Москвы» Райзмана и «Шуми, городок» Садковича.
Практически во всех фильмах Алейников изображал себя. Мемуаристы сходятся в том, что он неотделим от своих героев. Это может и хорошо, но качественному творческому скачку вряд ли способствует.
Скачок же требовался, ведь Алейников был не травести, а парень с нашего двора тридцати лет выглядит нелепо.
Положение усугублялось тем, что театр не занимал в жизни Алейникова существенного места. Он числился в труппе театра Киноактера, но почти там не играл.
1946 год стал переломным для карьеры кумира. Во-первых, легла на полку вторая серия «Большой жизни», где он продублировал принесший ему славу образ Вани Курского. Во-вторых, зритель не принял Алейникова в роли Александра Пушкина, которого он сыграл в фильме «Глинка».
Незадачи в карьере упали на общее малокартинье, а Алейников еще усугубил ситуацию, потеряв из-за пьянства роль в фильме «Адмирал Нахимов». После пресловутого «Глинки» он до 1955 года снялся всего в трех картинах.
Зарабатывал Алейников на встречах со зрителями, но даже это делал с присущим ему раздолбайством, не в силах составить нормальный репертуар. Анатолий Равикович в своих мемуарах приводит монолог Бориса Андреева, отвечающего на вопрос: «Каков был Алейников?»
«Петька-то? Весёлым, но ленивым до крайности. Нас тогда без конца приглашали выступать на всяких праздничных концертах. Так он, подлец, не хотел выучить никакого рассказа или стихотворения. Как во ВГИКе выучил к экзаменам «Ленин и печник» Твардовского, так и читал его на весх концертах всю жизнь. Приедем, к примеру, в железнодорожное депо выступать к 7 ноября. У него спрашивают:
-Вас как объявить? Вы что читать будете?
-А кто у нас в зале сегодня?
-Железнодорожники: стрелочники, смазочники, машинисты.
-А… железнодорожники. Ага, ага… Прочту я им сегодня… Да. Точно. «Ленин и печник».
Приезжаем в институт.
-Что читать будете?
-А кто у нас сегодня зрители?
-Студенты, преподаватели.
-А, студенты. Вот что! Думаю, что будет в самый раз, если я прочту им «Ленин и печник».
И вот так всю жизнь»
Разгул дал себя знать. Актер перенес операцию на ноги, из-за мокрого плеврита ему удалили легкое. Одному из друзей Алейников признался:
«Мне не пить нельзя. Если, понимаешь, я вовремя не выпью – мне хана: задохнусь я, понимаешь. У меня, когда срок я пропущу, одышка жуткая, как у астматика, а выпью – и отойдет, отхлынет. У меня, понимаешь, в душе – гора, не продохнуть, не перешагнуть, не перемахнуть. Боря Андреев – вон какой здоровый, а с меня чего взять-то? Иной раз думаю: неужто один я такой непутевый да неуемный, а погляжу на улицу или в зал – ведь всем дышать нечем, всем, но они, дураки, терпят, а я пью и не терплю. У меня бабушка казачка была, вот я и буду пить, а не терпеть».
Между тем, в жизнь Алейникова вернулось кино, но звоночек, прозвучавший на картине «Глинка», оказался стойким: в новом качестве зритель Алейникова не принял. У него было несколько крепких драматических ролей в фильмах «Земля и люди», «Отчий дом», «Утоление жажды», но событиями картины становились не от участия в них кумира прошлых лет.
Вредные привычки актер, к сожалению, не бросил, продолжая испытывать терпение кинопроизводства. Из-за загула в 1964 его вычислили из фильма «Стежки-дорожки».
Умер нестарым еще человеком, едва перевалив полувековой рубеж.
